Неточные совпадения
Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто
ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины дерев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, — тот луг, по которому они могли припомнить всю
историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали
в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с помощию своих свежих, быстрых ног.
Самгин
уходил, еще более убежденный
в том, что не могут быть долговечны, не могут изменить ход
истории события, которые создаются десятками таких единиц.
Самгин
ушел, удовлетворенный ее равнодушием к
истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток,
в котором он плыл, становился все уже, но — спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
— Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных
историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка
в снег и
ушел куда-то, пропал без вести или — возмущенный бесплодностью любви — сделал что-нибудь злое? Как думаете?
— Кабы умер — так и слава бы Богу! — бросила она мне с лестницы и
ушла. Это она сказала так про князя Сергея Петровича, а тот
в то время лежал
в горячке и беспамятстве. «Вечная
история! Какая вечная
история?» — с вызовом подумал я, и вот мне вдруг захотелось непременно рассказать им хоть часть вчерашних моих впечатлений от его ночной исповеди, да и самую исповедь. «Они что-то о нем теперь думают дурное — так пусть же узнают все!» — пролетело
в моей голове.
И сама побежала с ним. Любовник
в это время
ушел, а сосед всю эту
историю видел и рассказал ее
в селе, а там односельчане привезли
в Москву и дразнили несчастного до старости… Иногда даже плакал старик.
Так рассказывали эту
историю обыватели. Факт состоял
в том, что губернатор после корреспонденции
ушел, а обличитель остался жив, и теперь, приехав на время к отцу, наслаждался
в родном городе своей славой…
Несколько дней я не ходил
в школу, а за это время вотчим, должно быть, рассказал о подвиге моем сослуживцам, те — своим детям, один из них принес эту
историю в школу, и, когда я пришел учиться, меня встретили новой кличкой — вор. Коротко и ясно, но — неправильно: ведь я не скрыл, что рубль взят мною. Попытался объяснить это — мне не поверили, тогда я
ушел домой и сказал матери, что
в школу не пойду больше.
Культурный ренессанс был сорван, и его творцы отодвинуты от переднего плана
истории, частью принуждены были
уйти в эмиграцию.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не
уходить из этого мира
в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с Богом, участвовать
в его вселенском спасении путем
истории, спасать плоть от смерти.
— Гм… да… Что же,
в самом деле, делать? — соображал Карачунский, быстро вскидывая глаза: эта романическая
история его заинтриговала. — Собственно говоря, теперь уж ничего нельзя поделать… Когда Феня
ушла?
Не кончится ли все это демонстрацией? Нигде не предвижу возможной встречи. Нельзя же думать, чтоб повторилась
история Копенгагена. [
В 1807 г. Копенгаген сильно пострадал от бомбардировки англичан. Английский адмирал Непир
ушел из Финского залива, ничего не достигнув
в попытке повредить Петербургу (см. Тарле, Крымская война).]
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и
ушел в свою конуру. «Русскую
историю», впрочем, он захватил с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать бог знает какие склады, а из них сочетать какие только приходили ему
в голову слова, и воображал совершенно уверенно, что он это читает!
— Когда лучше узнаю
историю, то и обсужу это! — отвечал Павел тоже сухо и
ушел; но куда было девать оставшиеся несколько часов до ночи? Павлу пришла
в голову мысль сходить
в дом к Есперу Иванычу и посмотреть на те места, где он так счастливо и безмятежно провел около года, а вместе с тем узнать, нет ли каких известий и от Имплевых.
Дорожа последовательностью
в развитии заинтересовавшей нас
истории Ивана Северьяновича, мы просили его прежде всего рассказать, какими необыкновенными средствами он избавился от своей щетинки и
ушел из плена? Он поведал об этом следующее сказание...
Тулузов, взяв с собой письмо Ченцова,
ушел в свое отделение, где снова прочитал это письмо и снова главным образом обратил свое внимание на последние строки. «Может быть, и
в самом деле застрелится!» — произнес он тем же полушепотом, как прежде сказал: — «Пойдут теперь
истории, надобно только не зевать!»
—
История чисто кадетская, из которой, по-моему, Пилецкий вышел умно и благородно: все эти избалованные барчонки вызвали его
в конференц-залу и предложили ему: или удалиться, или видеть, как они потребуют собственного своего удаления; тогда Пилецкий, вместо того, чтобы наказать их, как бы это сделал другой, объявил им: «Ну, господа, оставайтесь лучше вы
в лицее, а я
уйду, как непригодный вам», — и
в ту же ночь выехал из лицея навсегда!
Хорошо бы
уйти на корму — там, среди ящиков товара, собираются матросы, кочегары, обыгрывают пассажиров
в карты, поют песни, рассказывают интересные
истории.
— Если правду говорить, так один действительно
уходил по ночам, только это не кандальник, а просто вор здешний, нижегородский; у него неподалеку, на Печорке, любовница жила. Да и с дьяконом случилась
история по ошибке: за купца приняли дьякона. Дело было зимой, ночь, вьюга, все люди —
в шубах, разбери-ка второпях-то, кто купец, кто дьякон?
Разговор еще несколько раз возвращался к моей
истории, затем Дэзи
ушла, и минут через пять после того я встал. Проктор проводил меня
в кубрик.
Разговор был прерван появлением матроса, пришедшего за огнем для трубки. «Скоро ваш отдых», — сказал он мне и стал копаться
в углях. Я вышел, заметив, как пристально смотрела на меня девушка, когда я
уходил. Что это было? Отчего так занимала ее
история, одна половина которой лежала
в тени дня, а другая —
в свете ночи?
Еще висела эта
история с Гарвеем, которую мы думали миновать, пробыв здесь не более двух дней, а потом
уйти в Сан-Губерт или еще дальше, где и отстояться, пока не замрет дело.
Произошла целая
история. Сбежались дачники и приняли участие. Кто-то уговорил Ивана Павлыча
уйти в ресторан, а Васька попал
в руки городового. Он защищался отчаянно, пока не обессилел.
Каждое утро, проводив мужа на службу, или вечером, когда он
уходил в наряд, она звала Илью к себе или приходила
в его комнату и рассказывала ему разные житейские
истории.
Я рассказывал ей длинные
истории из своего прошлого и описывал свои
в самом деле изумительные похождения. Но о той перемене, какая произошла во мне, я не обмолвился ни одним словом. Она с большим вниманием слушала меня всякий раз и
в интересных местах потирала руки, как будто с досадой, что ей не удалось еще пережить такие же приключения, страхи и радости, но вдруг задумывалась,
уходила в себя, и я уже видел по ее лицу, что она не слушает меня.
Дудукин. Что касается вчерашней
истории, так это дело обыкновенное; такие
истории у нас часто случаются. Вчера один из наших почтенных обывателей, Мухобоев, так увлекся вашей игрой, что запил с первого акта. Стал шуметь
в буфете, приставать ко всем, потчевать всех, целовать. Тут случился и Незнамов, он и к нему стал приставать. Незнамов, чтоб отвязаться, хотел
уйти из буфета: тогда Мухобоев стал ругаться и оскорбил Незнамова самым чувствительным образом.
Мамаева. Вы герой! Вы герой! Ваше имя будет записано
в историю. Придите
в мои объятия. (Обнимает его.) Ну, прощайте, душа моя! Жду вас сегодня вечером. (
Уходит.)
На этом месте легенды, имевшей, может быть, еще более поразительное заключение (как странно, даже жутко было мне слышать ее!), вошел Дюрок. Он был
в пальто, шляпе и имел поэтому другой вид, чем ночью, при начале моего рассказа, но мне показалось, что я снова погружаюсь
в свою
историю, готовую начаться сызнова. От этого напала на меня непонятная грусть. Я поспешно встал, покинул Гро, который так и не признал меня, но, видя, что я
ухожу, вскричал...
Он
ушёл от неё на рассвете лёгкой походкой, чувствуя себя человеком, который
в опасной игре выиграл нечто ценное. Тихий праздник
в его душе усиливало ещё и то, что когда он,
уходя, попросил у Полины спрятанный ею револьвер, а она не захотела отдать его, Яков принужден был сказать, что без револьвера боится идти, и сообщил ей
историю с Носковым. Его очень обрадовал испуг Полины, волнение её убедило его, что он действительно дорог ей, любим ею. Ахая, всплескивая руками, она стала упрекать его...
Аркадина(вспылив). Это старая
история!
В таком случае я сегодня же уезжаю
в Москву. Прикажите нанять для меня лошадей
в деревне, а то я
уйду на станцию пешком!
Потом, когда мы пили чай, он бессвязно, необычными словами рассказал, что женщина — помещица, он — учитель
истории, был репетитором ее сына, влюбился
в нее, она
ушла от мужа-немца, барона, пела
в опере, они жили очень хорошо, хотя первый муж ее всячески старался испортить ей жизнь.
—
История в том, что по закону офицер не может жениться раньше 28 лет. Если угодно жениться, то или со службы
уходи, или же взноси пять тысяч залога.
То, к чему он больше и больше привязывался с самого раннего детства, о чем любил думать, когда сидел, бывало,
в душном классе или
в аудитории, — ясность, чистота, радость, всё, что наполняло дом жизнью и светом,
ушло безвозвратно, исчезло и смешалось с грубою, неуклюжею
историей какого-то батальонного командира, великодушного прапорщика, развратной бабы, застрелившегося дедушки…
А
в гостиной Ниночка тихо рассказывала студенту о том, что было семь лет тому назад. Тогда Николай за одну
историю был уволен с несколькими товарищами из Технологического института, и только связи отца спасли его от большого наказания. При горячем объяснении с сыном вспыльчивый Александр Антонович ударил его, и
в тот же вечер Николай
ушел из дому и вернулся только сегодня. И оба — и рассказчица и слушатель — качали головами и понижали голос, и студент для ободрения Ниночки даже взял ее руку
в свою и гладил.
— Я бежал, я
ушел от долгов и от суда по этой скверной
истории Горданова с Подозеровым, мне уже так и быть… мне простительно скитаться и жить как попало
в таком мурье, потому что я и беден, и боюсь обвинения
в убийстве, да и не хочу попасть
в тюрьму за долги, но ей…
На краю вала, на самом высоком изгибе, с чудным видом на нижнее прибрежье Волги, Теркин присел на траве и долго любовался далью. Мысли его
ушли в глубокую старину этого когда-то дикого дремучего края… Отец и про древнюю старину не раз ему рассказывал. Бывало, когда Вася вернется на вакации и выложит свои книги, Иван Прокофьич возьмет учебник русской
истории, поэкзаменует его маленько, а потом скажет...
Имена таких актеров и актрис, как Ренье, Брессан, Делоне, сестры Броган, Виктория Лафонтен, принадлежат
истории театра. С ними
ушли и та манера игры, тон, дикция, жестикуляция, какие уже нельзя (а может, и не нужно?) восстановлять.
В тот же сезон (или одной зимой раньше) дебютировал и Коклен, любимый ученик Ренье, и сразу занял выдающееся место. Я тогда уже видал его
в такой роли, как Фигаро
в"Женитьбе Фигаро", и
в мольеровских типах.
Было не до того, чтоб уроки учить. Передо мною распахнулась широкая, завлекающая область, и я
ушел в не всею душою, — область умственных наслаждений. Для меня этот переворот связан
в воспоминаниях с Боклем. У папы
в библиотеке стояла «
История цивилизации
в Англии» Бокля. По имени я его хорошо знал. Это имя обозначало нас самого умного, глубокомысленного и трудпонимаемого писателя. Читать его могут только очень умные люди. Генерал у Некрасова говорит
в балете поэту...
И Август Матвеич обратил ко всем свое лицо, глядевшее теперь совершенно смытым циферблатом, но он еще силился держать любезную улыбку. Очевидно, он хотел «
уйти без
истории», но
в это самое мгновение кто-то из наших, тоже, конечно, находившийся под влиянием лишней рюмки, задорно крикнул...
Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен
в нее, и она влюблена
в него, что была целая
история, и что от этого
услали Анатоля.